И опять новая горка

После возвращения из США в декабре 2010 года муж стал зреть для изготовления новой горки, т.к. старая была 2 метра и по локтям Эдик в неё не проходил. Процесс начался с захламления квартиры деталями для новой горки и это продолжалось около 2 недель. После разобрал старую и из того что было стал ваять новую. Как обычно то шурупов не хватило, а может просто в этом бардаке не то что шуруп, мужа не всегда можно было найти. Но не смотря на это горку удалось сделать за день, но как всегда не хватило одной доски около 1.2 метра поэтому горка осталась без бортика с одной стороны около 1.2 метра от верха. Эпопея с доделыванием горки как и следовало ожидать растянулась месяца на два, то денег нет, то времени. Но когда померили горка получилась солидная 3.2 метра длины. Да такую в машину не положишь, если не микроавтобус или грузовик, да и из дому уже не вынесешь в проходе где-нибудь да застрянет. К горке нужна подставка, тут началась новая эпопея с изготовление подставки под горку, а то книжки жалко, да и разъезжаются они, прошло уже 4 месяца, думаю еще полгода и подставку муж сделает, возможно…

Как ни странно подставку муж сделал за 2 недели, видно и самому надоели эти книжки.

Итак к маю новая горка была полностью закончено, но самое интересное было дальше. 30 мая 2011 года когда мы были в Институте, нам сказали, что надо делать новую горку, чтобы ребенок с антипереворотным устройством влазил и использовать другое покрытие, т.к. ламинированная ДВП не подходит. Муж был в “восторге”. Новая эпопея по доработке горки будет чувствую не менее занимательной, чем её изготовление.

Пора менять машину

До вылета 25 мая осталась неделя. За месяц до этого познакомили меня с неврологом 7 РНПЦ. Невролог 7 РНПЦ запросила у меня медицинские документы по Эдику. Решила отвезти, благо появилось несколько свободных часов, а то потом поездка, да и когда еще будет время неизвестно. Забрала у мужа машину (субару легаси 1994 г.) и поехала. Подъехала к повороту на стоянку возле РНПЦ, притормозила, чтобы пропустить выезжающую машину, т.к. проезд там узкий. Но не знала, что судьба уже приготовила новую вводную. Так вот, я почти уже остановилась перед проездом, как получила такую подачу сзади, что проскочила с заторможенными колесами проезд, хотя до него оставалось еще метров 20.

Дальнейшая процедура была знакома, т.к. два года назад ситуация была аналогичная, только в другом месте и тоже за неделю до поездки. Но когда приехало ГАИ пообщалась со мной и водителем автомобиля сзади и…повезли нас в отделение. Честно сказать, я напряглась, т.к. прошлый раз протокол был составлен на месте, а здесь без объяснений отправили в отделение писать свое видение ситуации. Спустя час, который я сидела как на иголках, объявили решение: я не виновна в ДТП. Сказать, что мне полегчало, это сказать мягко, т.к. единственный автомобиль в семье, да и чувствую свою вину перед семьёй, т.к. получается, что я гроблю все автомобили в семье. А остаться без машины это очень тяжело с таким ребенком как у нас.

На следующий день последствия ДТП проявили себя в полной мере: шея болит, плечо болит (я так понимаю от ремня), на пояснице фиолетовый кровоподтек сантиметров 10 в диаметре. Тогда я поняла, какой была бы красавицей, если бы не пристегнулась.

Дальше было не до этого, оставалось несколько дней до поездки.

После возвращения возник новый вопрос, т.к. нам (мне и ребенку) предложили съездить в Палангу в санаторий, но на чем ехать? На поезде – пересадка в Вильнюсе на другой поезд, а в Клайпеде на автобус и все это с ребенком и чемоданом, да и озвученный ценник не вдохновил. На машине – так после ДТП мало, что багажник не закрывается, задняя дверь не открывается, передняя цепляется за заднюю, так и её не впустят в Литву. С кем-то – тоже состыковаться не получается. Подумали и решили, одолжить денег и в счет страховки и остаточной стоимости машины купить себе другую машину. После изучения предложений оказалось, что машины в более менее приличном состоянии (до 10 лет) и размером больше, чем Дэу Матиз стоят от 8 к$. Да думаю, приехали, хоть самокат покупай. Пришлось смотреть более старые. Но, как известно, старая машина – вечный кузовной ремонт, поэтому осталось искать машины с пластиковым кузовом или пластиковой облицовкой, как вариант Трабант (полностью пластиковый кузов – вечный) – шутка. Среди известных автомобилей с пластиковой облицовкой известны два автомобиля 90-х годов – это минивены Рено Эспейс и Понтиак Транс-спорт. Рено отпало сразу, т.к. есть опыт общения, не скажу, что сильно отрицательный, но слишком часто и много по мелочи и это на более молодых автомобилях.

Стали рассматривать Понтиак Транс-спорт. Оказалось что у всех европейских моделей с двигателем 2.3 – проблема с двигателем при пробеге 200-250 т.км. (как объяснили знающие люди – надо менять каждые 100-150 т.км. маслонасос, если не поменять двигатель застучит), да и коррозионной стойкостью не отличаются. Следующий вариант – чисто американские 3.1 – моновпрыск, но похоже не ввозились, по крайней мере не видели в продаже, да и расход как у 3.8, кроме этого автомат трехступенчатый, что тоже не снижает расход. Остался 3.8. По опыту эксплуатации владельцев и ремонтников ресурс двигателя превышает 400 т.миль, да и по 4-х ступенчатому автомату нареканий нет, по крайней мере тысяч до 300-400 миль, да и антикоррозийная защита получше европейского варианта. В продаже оказалось несколько автомобилей.

1995 года с пробегом 324 т.миль (3.5 к$), но после его осмотра оказалось, что в него еще столько же надо вложить, в общем уезженная машина.

Следующая 1993 г. с пробегом 240 т.миль, с газовым оборудованием (5 к$), состояние в общем не плохое, но цена, да и не советуют у нас ставить газ, слишком не постоянен его состав и как следствие короткая жизнь двигателя, либо регулировки после каждой заправки, да и окупаемость газового оборудования около 50-60 т.км. Уж лучше деньги в банк положить, выгодней будет с нашим-то пробегом (<10т.км. в год).

Очередной вариант был в Могилевской области 1995 г. (4 к$), но от Минска 400 км. да и сразу владелец сказал, что есть проблемы с машиной.

Последний вариант 1992 г., как потом оказалось 1993 г., с пробегом 212 т.миль (4.2 к$), тонированными стеклами и кожаными сиденьями от Понтиака 1989 г. После осмотра на станции получили мы список неисправностей на 700$, из них по ходовой около 200 $, остальное – мелкие дефекты пластика и кондиционер. Т.к. это был последний вариант, причем в достаточно неплохом состоянии, а до поездки оставалось меньше 3 недель пришлось брать, благо удалось снизить цену до 3.8 к$ (по доллару за кубик;). 2 июля 2011 года сдали документы в РЭО ГАИ (Ждановичи – это ужас еще тот), назначили явиться за документами 14 июля, а пребывание оплачено с 13. Написали письмо в ГАИ и поехала на прием, благо люди вошли в положение и документы были готовы 7 июля. И так наша семья стала счастливым обладателем автомобиля и долга в 3.8 к$.

После продажи старого автомобиля (1800$) и получения страховки (5.5 млн.,а расчетах страховой суммы в документах по возмещению в 1300 евро по курсу 4100 на момент ДТП кроме нервного смеха ничего не вызывал), мы остались с долгом в 1200$, возврат которого в нынешней экономической ситуации крайне проблематичен, но неизбежен.

О нашей главной победе за последние 5 месяцев!

Где-то в январе 2011 года я все думала: уже больше года делаем маски, диету отработали, много занимаемся, а судороги все не проходят. Они меняются немного, становятся то интенсивнее, то чаще – но не проходят. Зимой вообще был кошмар: только положишь ребенка на горку или на пол  – сразу судорога (сильное вздрагивание, как бы складываясь пополам – и лбом об пол). И  вместо физической программы приходилось идти и делать по 10 масок через 1 минуту – такое правило во время судорог. Как тут выполнишь программу из 60 горок?

Напомню, что у Эдика стоит диагноз “инфантильные спазмы” – это одна из тяжелых форм эпилепсии, которая считается неизлечимой. Обычно врачи годами держат детей на тяжелых противосудорожных препаратах, бесконечно пытаются их менять, но эффекта нет. Поэтому и у нас были очень мрачные прогнозы. Было уже какое-то отчаяние, все чаще и чаще стали возникать мысли, что все это зря, что возможно наш случай входит в тот небольшой процент, которым Доман не помогает. И, находясь в таком депрессивном состоянии, не заметила что Эдик уже два дня не вздрагивает, это был март. Я задумалась, и начала вспоминать, что где-то за неделю до этого он как-то незаметно перестал вздрагивать перед сном, и мы ложились спать без привычной серии из 10 масок. Шел март, потом апрель, и стало понятно: ОНИ УШЛИ! У Эдика прошли судороги! Нет, он бывает вздрогнет раз в несколько дней, но это уже не серии, и не та интенсивность!

 Но вот ведь сущность человека, вроде чего-то добился, а все мало. А то чего добился воспринимается как само собой разумеющееся. Последние 2 года у нас была 1 мечта – только бы ушли судороги. Вот они ушли, а, кажется, будто страница давно перевернута, и хочется новой победы, новых достижений. Обернувшись назад, видишь, что путь проделан немалый, а смотришь вперед – и видишь лишь уходящую вдаль дорогу, и снова накатывает депрессия, и вновь борьба с собой, и успехи кажутся мизерными, а проблемы неразрешимыми. Спасает только одно: дорогу осилит идущий, медленно, хромая, спотыкаясь, но идя. И я буду идти пока есть силы, не будет сил идти – поползу, но добьюсь поставленной цели.

А главный герой здесь, конечно, Эдик. Это его успех и его победа. Это он терпеливо выносит то, что мы с ним проделываем каждый день. Трудно представить, каково это, когда тебе 60 раз в день надевают на лицо и заставляют дышать в полиэтиленовый пакет, кладут в жилетку, которая ритмично сжимает грудную клетку  и заставляет дышать по-своему, а 3 раза в день приходят незнакомые люди и вопреки тонусу и сопротивлению, методично сгибают руки и ноги, заставляя постигать неведомое пока движение.

И, конечно, наших побед бы не было, если бы не те Люди, которые приходят к нам помогать делать паттернинги. Но рассказ о них заслуживает отдельного поста!

О машине для респираторного паттернинга.

Три месяца назад мы вернулись, и я написала о том, сколько нам всего назначили и что нам предстоит делать.  Теперь пойдем по обратному пути – чем мы эти 3 месяца занимались.

Учитывая, что я как бы начала и не закончила в прошлом посте свое повествование о машине для паттернинга, начнем с нее. И даже не с нее, а с того, как мы “молотили вручную” – с ручного респираторного паттернинга. В Институтах нам дали, точнее продали за 30 баксов кусок холста и кусок синтепона, и дали чертеж – из этого всего надо было соорудить жилет для респираторного паттернинга.  С шитьем я не дружу, поэтому жилетку шили на заказ – получилось не хуже оригинала, который мы видели у американцев (в мае нам положено привезти эту жилетку с собой, чтобы ее оценили!).

Сделали, начали работать. Первый блин оказался, естественно, комом. Выставили на метрономе ритм, начали заниматься. А Эдик-то возмущается! И не просто возмущается, а еще почему-то отрыгивает еду, тяжело дышит, в общем, что-то с ним не то. Почитали записки с назначениями из Института – если состояние ребенка после респираторного паттернинга не улучшается в неврологическом смысле, значит что-то не так с ритмом. Начали заново считать ритм дыхания в спокойном бодрствующем состоянии – оказалось, у Эдика он почти на 10 вдохов больше, чем тот, с которого мы начали. Мы исправились, и тогда процесс пошел намного интереснее! О результатах немного позже, а пока – о технике. Как и предполагалось, работа это нелегкая: 30 минут по 3 раза в день мототонных однообразных движений, требующих безупречной четкости ритма. Когда это делают 2 человека, а между ними – постоянно суетящийся ребенок, все это достаточно проблематично. А про вечера я вообще молчу – тут еще и огромные шансы уснуть! Поэтому, не скрою, мы с нетерпением ждали машину для респираторного паттернинга. Ждали мы ее долго, немец что-то там долго переделывал, тестировал, потом она неделю провела у нас на таможне (мы отслеживали по номеру посылки, и уже морально готовы были платить пошлину 30% от стоимости), но в начале марта посылка спокойно пришла к нам прямо домой без каких-либо заметок со стороны таможни.

Муж распаковал машину, посмотрел и сказал, что если делать серийно, то цена ей 500-700 долларов, и по многочисленным просьбам трудящихся (а именно родителей, занимающихся по Доману) решил заняться этим - все-таки не 3 500 $. Стал собирать комплектующие и понял, что к нам 2/3 из требуемых комплектующих не везут, а если заказать, то совсем другая цена. К апрелю с основной массой запчастей определился, что-то выточили у нас, что-то купил, что-то в интернет-магазинах США заказал (правда стоимость пересылки сразу удваивает стоимость детали, а в одном месте все детали не продаются, да и таможня не дремлет). Как пример:  компрессор есть на ebay- 300$ + пересылка 150 $, в России 11000 руб. (400$)+пересылка (???). Клапан вроде 80$, да с нашим рыночным курсом с оплатой в рублях получается 120$ и т.д. и т.п. Короче, себестоимость только по запчастям приблизилась к 1500 $. Надеюсь, с работой удастся уложиться в 2000 $. А если кому-нибудь еще понадобится, может удасться сделать дешевле. Но пока все это – мертвое железо, к нему нужна электроника, которая будет всем этим управлять. Но электроника – одна из немногих сфер, с которыми мой муж не дружит, поэтому он  пошел искать, кто сделает. И, оказалось, все не так уж и просто, сделать плату можно и на заводе, а по поводу программы к ней… Немец – не дурак, установил самый высокий уровень защиты, и, если пытаться взломать – можно все уничтожить. А нет программы – нет машины!  Но, благо, нашлись люди которые взялись её написать и сделать электронику –  теперь ждем опытного экземпляра. Будем надеяться, что люди не подведут, и сможем помочь другим получить сей девайс серьезно дешевле. Чем это все закончится, напишу, когда получится, или, соответственно, не получится.

А пока Эдик честно отрабатывает в машине по 40 минут 3 раза в день. На ночь пока не кладем, есть вопросы, поэтому ждем поездки. Скажу честно, когда начинали заниматься, я наивно думала, что у меня добавится полтора -два часа свободного времени в день, которое можно будет посвятить заготовке новых материалов для Эдика или давно заброшенному домашнему хозяйству, или хоть раз за последние 2,5 года встретить мужа приготовленным ужином … Но я жестоко ошиблась!

Вначале Эдик развлекался от самого лежания в машине, от сжатия жилетки, от звука компрессора, от положения высоко на подушке. Этого хватило где-то на неделю. Потом ребенок стал бастовать и требовать развлечений. Еще бы, мы же интеллект активно развиваем, вот и получили - разве нормальный ребенок согласится тупо лежать один по 40 минут? Вот теперь и развлекаем, как можем: читаем книги, причем детские сказки уже не прокатывают – требуется серьезная взрослая литература, или что-нибудь показываем (выполняем программу чтения, например). Чувствую, придется Институту назначать нам биты интеллекта (картинки, мноого картинок!), либо математику какую-нибудь! Иногда, конечно, Эдик засыпает в машине, но сон этот длится минут эдак пять-десять, и я подозреваю, что это – от неудобного положения, т.к. голова его во время сна свисает вниз с подушки и болтается в такт сжатию жилетки. Вот потому у нас и вопросы по поводу ночного сна, и еще много других – вот и не торопимся, ведь главное правило респираторного паттернинга: все, что делается неправильно, может навредить!

Герой моего романа.

Этот пост будет не о реабилитации, поездке, благотворительности, и даже почти не об Эдике.

Дело в том,что эта зима – особенная для нашей семьи. Наша первая круглая дата. Даже не вериться, что чуть больше 5 лет назад мы даже не знали друг о друге. И вот, в самом конце 2005-го, в обычный, ничем не примечательный, скучный рабочий день, в кабинете собственного начальника я встретила человека, от одного взгляда на которого меня навеки пронзило той самой стрелой, о которой я до этого лишь читала в любовных романах. Да, все так и случилось: с первого взгляда. Не прошло и года, как судьба надавала мне по морде на личном фронте (после чего я уже и не ждала в своей жизни никакой романтики да и ничего хорошего вообще).  А уже снова летала на крыльях, как девчонка-подросток, и мысль у меня была лишь одна: как познакомиться с ним поближе. И вот, поборов свою природную стеснительность, неуверенность и нерешительность, в канун Нового года я каким-то чудом нажала на кнопку “вызов” (не буду говорить “набрать его номер”, т.к. номер я набирала наверное раз сто и снова и снова сбрасывала). И с того момента все закрутилось, понеслось…

 Вспоминаю сейчас ту суровую и одновременно жаркую зиму 2006-го, и просто не укладывается в голове, сколько всего произошло и изменилось. Впервые встретив красавца в военной форме ростом 2 метра и потеряв от него голову, я и не подозревала другой стороны этого человека. Той стороны, которая открылась после 19 сентября 2008 года.  Я и не ождала тогда,  5 лет назад, КАКИМ этот мужчина окажется отцом. КАК он сумеет поддерживать меня во время бесконечных разговорв по телефону, пока я лежала еле живая в роддоме, а наш сын был между жизнью и смертью в реанимации. КАК он согласится посвятить свою жизнь нашему мальчику в тот момент, когда врачи лишь качали головами и не давали никаких прогнозов. Он смирился с тем, что в его жизни нет ни, выходных, ни праздников, ни даже просто отдыха после работы на диване перед телевизором. Зато с порога после работы – сразу делать паттернинг. Да-да, сразу, без ужина. И, кстати, ужина, готового к приходу мужа, у меня тоже почти никогда нет. Он смирился с тем, что нужно забыть обо все своих хобби и увлечениях, а их у него, поверьте, достаточно. Эх, о скольком же мы мечтали 5 лет назад! А сейчас на это все просто нет ни времени, ни денег.

Хотя положа рука на сердце – сволочь от еще та  .

Как мы пришли к Доману.

О методике Гленна Домана я узнала, когда Эдику было 3 месяца. Я нашла их сайт, и сразу написала запрос о том, как попасть к ним на реабилитацию. Мне ответили, что нужно, чтобы вначале мама приехала на курс лекций. Ребенка взять с собой было нельзя. Тогда Эдик был еще только на грудном вскарливании, и, конечно, не было и речи о поездке.  Потом мы как-то отвлеклись от этой мысли, поехали в Москву, потом в Брестский реабилитационный центр, потом в Новозыбков.

Но произошли 2 вещи. Во-первых, в 6 месяцев у Эдика начались судороги. Мы, конечно, пошли к нашим неврологам, и нам быстренько назначили Депакин. Начали давать – ребенок весь покрылся аллергическими высыпаниями, ВЕСЬ! Но самое страшное – он начал терять все свои немногочисленные навыки: перестал держать голову, на что-либо реагировать, и даже почти перестал сам глотать. Судороги при этом никуда не делись. Мы отменили Депакин и пошли снова к неврологу. Он назначил Конвульсофин – аналог Депакина, но в таблетках. Стали давать – реакции такой уже вроде нет, судороги же остались как и прежде. Но ребенка стали постоянно мучить колики и прекратился самостоятельный стул. Было понятно, что с судорогами надо что-то делать. Московские врачи тоже ничем не помогли – типа, приезжайте к нам, будем подбирать препарат. Однозначный тупик! Ну полежим мы там, пока они его подберут – может на 1000 долларов снова, а может и на пять. И что дальше – живем-то мы в другой стране! В той, где нет ни одного детского эпилептолога и нет ЭЭГ-мониторинга. И здесь, в этой стране, давать такие тяжелые препараты, играя ребенком, как в рулетку???

И тут появился тот второй толчок, который привел нас к Доману. Я нашла российский сайт, на котором общались мамы, которые активно занимались с детьми по методике Домана и добивались впечатляющих результатов. Этот форум просто перевернул весь мой мир. Не только представление о реабилитации, но и о жизни в целом.

Дело в том, что к моменту, когда Эдику было 6 месяцев, я была в отчаянии и депрессии. У меня тяжело больной ребенок, моя жизнь теперь – в 4 стенах, мне никогда не выйти на работу, и ребенку я помочь не могу – все, что мы пробовали в реабилитации, приводило обратно в тупик. А на том форуме мамы целыми днями днями, не жалея себя, работали со своими детьми – детьми намного старше, чем мой Эдик, детьми, от которых предлагали оказаться в роддоме. И мне стало стыдно. Я взяла себя в руки и стала изучать методику Домана. Тем более, у него был свой подход к борьбе с судорогами и полный отказ от противосудорожных препаратов.

Вначале надо было прочитать книгу “Что делать, если у вашего ребенка поражение мозга”. Только прочитав ее в 3-й раз, я наконец увидела там нужную мне информацию о конкретных занятиях с ребенком. В результате, Эдик был помещен на пол на живот, а вокруг были развешены черно-белые шахматные плакаты. Так он провел лето 2009 года. И мы увидели просто потрясающие результаты. Наш ребенок стал нас видеть! И мы впервые увидели его улыбку! Он не был слепым, но его зрение до начала занятий было на очень низком уровне – он не фиксировал взгляд, не следил за предметами. Теперь он явно начал видеть, реагировать на свое имя и улыбаться! Однако этого было недостаточно для полноценных занятий по методике – она требует очень точной оценки уровня развития ребенка, и исходя из этого – назначения программы занятий. Увы, информации из книги и интернета было явно недостаточно – в голове у меня была уже просто каша. Плюс, без поездки в Институт нам невозможно было получить противосудорожную программу. Так было решено в сентябре 2009 года ехать на лекции в Институт Домана.

Долгожданная встреча.

До этой встречи было 3 мучительных дня. С одной стороны, я уже была дома, а с другой…

Дома все было подготовлено для приезда малыша.  Посреди комнаты стояла кроватка, в углу – коляска, а в шкафу – тщательно сложенные, отутюженные одежки, большинство из которых даже не пригодилось, т.к. малыш за время пребывания в больнице их перерос. После того, как я была встречена этими зловещими предметами, я раз и навсегда поняла, какая глупость покупать все для ребенка заранее. И не из-за  суеверий, а из-за таких вот ран, которые могут оставить обыкновенная детская кроватка, коляска и одежда. Тем более, как оказалось, мне понадобились совсем другие вещи. Например, молокоотсос. До родов я была уверена, что мне он не понадобится – в книгах для беременных было красочно описано, как ребенка, едва он родился, сразу прикладывают к груди, и он, ведомый инстинктом, без проблем наедается. А еще я была наслышана про все тот же, “отзывчивый и внимательный персонал тройки”, который так замечательно помогал всем роженицам с проблемами грудного вскармливания. Не знаю, может им денег надо предложить, может тогда бы помогли, но это последнее, что мне могло тогда прийти в голову – предложить этим выродкам деньги, поэтому пришлось обходиться своими силами. Так был куплен молокоотсос. Самый простой, ручной, поршневой – тогда мне было не до выбора. Ну и в итоге получилось, что он стал мне верным другом на целых полтора месяца. И именно он помог сохранить грудное вскармливание. Но об этом попозже.

А тем временем наступил понедельник, и я наконец-то поехала в реанимацию к сыну.  Меня проводили к инкубатору, где он лежал и спал, весь в проводках и датчиках. Врач мне рассказала, что состояние стабилизировалось, и завтра его переведут в инфекционное отделение (типа такая практика – смысл ее я так и не поняла: почему его не положили сразу в неврологию и не начали немедленно реабилитацию? Но это сейчас мы так много знаем, а тогда …). Тогда для меня, чтобы лечь вместе с ребенком,  места естественно не было. Сказали звонить каждый день, возможно, место появится. Опять разлука.

Но на следующий день место появилось, однако лечащая врач старательно меня стращала, что положат в шестиместную палату, ребенка  не отдадут, разрешат только кормить сцеженным молоком, состояние тяжелое, и, вообще, нечего мне ложиться. Но я все равно быстренько собрала вещи и поехала в больницу. Все равно буду к нему ближе, а это уже очень много! Палата действительно оказалась отпад – духота неимоверная, кроме меня – пятеро мам с детьми. Да, опять то же самое – все, кроме меня, с детьми … Но теперь он был совсем близко, на посту, всего в нескольких шагах, и мне можно было к нему каждые 3 часа на кормление. Первую неделю я просто исправно носила бутылочки с молоком каждые 3 часа, смотрела, как его кормят через зонд, и потом меня выгоняли. И я часами лежала в палате, поглощая глупые романы, только бы как-то отвлечься. Благо, на сцеживание уходило около часа каждые 2 часа! А еще каждый день во время обхода я выслушивала от врачей все большие и большие ужасы. Самый тяжелый ребенок в отделении, нет рефлексов, слепота, отек мозга, судороги, отсутствует даже сосание. А однажды я спросила, можно ли попробовать дать ему грудь или хотя бы бутылочку. И мне разрешили покормить его из такой малюсенькой бутылочки 5-мл. И он сосал! Слабо, медленно, но кушал сам! Вот так мы стали еще ближе, теперь я сама его кормила. Правда, мне запретили давать ему грудь – типа это ему слишком трудно, но я думала, придет еще время.

А когда Эдику было три недели, мне неожиданно привезла его медсестра после обхода, и сказала, что теперь я буду лежать вместе с ребенком. Я подумала, мне послышалось, пошла к врачу, и она подтвердила, что мы уже не самые тяжелые и можем быть с мамой. По поводу того, что с ребенком, я еще ничего не понимала. Сделали томографию, узи головного мозга, но меня то пугали, то твердили, что ребенок маленький, все пройдет. Лечили ребенка тоже весьма странно – вначале антибиотиками от мнимой инфекции, потом всеми подряд препаратами для головного мозга: глиатилин, актовегин, солкосерил, церебролизин. После того, как закончился курс последнего, ровно в месяц и 4 дня, нас выписали с диагнозом ишемия головного мозга и рекомендацией наблюдаться у участкового невролога. И 22 октября 2008 года мы, наконец, дома.