“СБ”: Как часто зарубежные клиники дают необоснованные
надежды?
О.Алейникова:
Естественно, платные пациенты – это приток живых денег. И к нам едут на
трансплантацию залеченные пациенты. Другое дело, если мы видим, что опухоль с
огромным распространением, честно говорим: “Мы считаем, что здесь шансов мало,
вы потратите зря свои деньги и ни к чему это”. Или: “Шанс небольшой – 15 – 20
процентов, но вы сами принимайте решение”. В европейском сообществе существует
такое правило, что клиника имеет право брать на лечение за плату не более 10
процентов пациентов. Есть клиники, которые это число превышают. И им все равно,
на ком деньги зарабатывать, они не отказывают никому. Берлин, Мюнхен, Израиль –
там берутся за любых пациентов.
Родители:
Конечно, платные пациенты это приток живых денег и это хорошо, только в
Германии, как в прочем и Китае тренируются на заграничных пациентах, а не на
своих гражданах, и эта информация у них размещена официально. И берутся за
любых пациентов только лишь с одной целью – найти методику лечения.
К.Дроздовский: По
поводу операций они говорят: “Приезжайте, мы вам все сделаем классно. Только
вот согласие подпишите”. Несколько страниц на иностранном языке, где написаны
все возможные послеоперационные осложнения, начиная от смерти, кровотечения,
заканчивая инфекциями, мозговыми осложнениями. Юридически врачи защищены. А
пациенты уверены, что у нас рискуют, а там все сделают на высшем уровне.
Процент осложнений везде одинаков.
Родители:
Юридически да, но не надо забывать, что если иностранный врач делает операции
плохо, то он портит статус клиники и его меняют на более квалифицированного,
поэтому среди клиник и врачей очень серьезная конкуренция. А у нас этого нет,
Минздрав своих не выдает. При этом у нас никто не хочет помочь родителям
понять, что написано в согласии которое им предлагают подписать. Даже если
осложнения одинаковы, то качество послеоперационного ухода не очень одинаково.
Как пример: Президент постоянно говорит, что урожай мало собрать, его надо
сохранить, вот и получается, что операция блестящая, а сохранить не смогли.
А.Горчакова: У
нас был случай в хосписе, когда к нам перевели ребенка из онкоцентра уже в
терминальной стадии. Консилиум сказал: “Активное лечение закончено, сделано все
что можно, остается только паллиативная помощь”. А Израиль сказал: “Берем!” Звонит
израильский врач, я ему объясняю, что ребенок умирает, оставьте его в покое.
Ответ: “У вас лечить не могут, а мы лечим всех”. И вот сели в самолет, на
территории Польши ребенок умер. Стресс у бортпроводницы, у отдыхающих, а
сколько еще государство потратило денег, чтобы вернуть самолет обратно…
Родители: Мне
это напомнило ответ медперсонала, если вы уйдете из больницы и умрете, то нас
будут ругать. И никакого сожаления об умершем, или сочувствии родителям. И это
нормально? О каких деньгах речь если в Конституции написано что человеческая
жизнь имеет наивысшую ценность.
Е.Неверо: На
самом деле таких обращений в Минздрав стало гораздо меньше. Это тоже
положительным образом характеризует уровень оказания медпомощи у нас. С начала
года всего 20 случаев разбиралось на комиссии. Из них направлено только двое
детей. И это потому, что лечение всем остальным может быть организовано у нас.
По кардиохирургии у нас вообще ни одного обращения в этом году нет, а когда-то
пороки сердца были на первом месте…
Родители: Просто
люди постоянно получая отказ перестали обращаться к тем, кто им отказывает. А
те кто и хотел обратиться видя постоянный отказ не обращаются.
К.Дроздовский: У
вас нет, а вот благотворительные счета до сих пор открывают. Одно из последних:
“на лечение дочери за пределами РБ”. Диагноз – недостаточность аортального
клапана 2-й степени, любой кардиолог почитает и скажет, что тут не надо ничего
делать в принципе, необходимо наблюдение. Вот УЗИ нашего центра с заключением
врачей: пациент в оперативном лечении не нуждается, назначено одно минимальное
лекарство, повторный осмотр через год. То есть ребенок нормально себя
чувствует, хорошо живет, развивается и в данный момент ему не нужна операция.
Родители: Это
Ваше мнение, и если родители его не разделяют, то либо Вы не объяснили им,
считая их тупыми, либо это не вся правда. Кроме этого родители видят ребенка
постоянно и сравнивают с другими детьми, а врач видит ребенка 10 минут в год,
так кто лучше знает состояние ребенка. Даже если это так, то задача Минздрава предоставлять
информацию.
Н.Маханько: Если
родители пишут, что они собирают деньги просто “на лечение за рубежом”, над
такой формулировкой нужно задуматься. Для того чтобы собирать деньги, у
родителей должен быть, прежде всего, счет из клиники и те виды лечения, которые
им предлагают. Если точно такое же лечение предлагается у нас в Беларуси,
смысла ехать лечиться за рубеж – нет. Кроме того, должно быть название
конкретной клиники. Потому что потом оказывается, что ребенка лечил доктор…
биологических наук. Нужна конкретика.
Родители:
Абсолютно согласны. При этом задача Минздрава оказывать информационную помощь
обеим сторонам, а не доказывать всем что они самые умные.
К.Дроздовский: А
вот еще вызывающее недоумение объявление. У малыша ЗПР, эпилепсия в стадии ремиссии.
Родители пишут, что “после неудачно проведенной операции на сердце срочно
необходимы денежные средства на реабилитационные мероприятия: услуги логопеда,
инструктора ЛФК, занятия с рефлексотерапевтом. Очень надеемся, что все вместе
мы сможем помочь ребенку вернуться к полноценной жизни и забыть такое страшное
слово, как “хоспис”. Я посмотрел по нашей базе: операция успешная, с сердцем у
малыша все хорошо!
Родители: В
2011 году, родители одного ребенка с ДЦП рассказали, как их ребенку тоже делали
операцию на сердце, прошла успешно сердце в порядке, только ребенок из-за
гипоксии во время операции получил ДЦП и остальной букет к нему, но ведь сердце
в порядке. Родители не смогли добиться правды.
И.Минина: В
данном случае, если распространяются сведения, не соответствующие
действительности и порочащие честь, достоинство и деловую репутацию, врачи
имеют право обратиться в компетентные органы за защитой.
Родители: А
кто защитит родителей. При этом сами же врачи и будут делать заключение о
правильности принятого ими решения. И кто признает что был не прав, даже если и
захочет, система ему этого не позволит. Нам тоже в устной беседе признали свою
халатность, но при этом сразу сказали, что письменно этого не признают никогда
и будут защищать своих вне зависимости от их вины.
А.Горчакова: А мы
их сняли с учета три года назад, потому что родители сели на эту
благотворительную волну!
Родители: А
это уже ваш прокол в непредставлении информации.
О.Алейникова:
Просто люди не работают, за счет этих средств живут. Это уже какая-то индустрия
появилась.
Родители:
Везде есть недобросовестные люди, достаточно посмотреть сводки по коррупции.
Поэтому задача Минздрава сделать так, чтобы любой благотворитель мог получить
достоверную информацию о каждом из нуждающихся, а после этого он сам примет
решение помогать или нет, а не всех под одну гребенку считать
недобросовестными.
Продолжение следует…
